По ту сторону Бездны[СИ] - Алина Борисова

— Так не честно, — возмутилась я, — ты подарил!

— Подарил, подарил, не спорю. Пошли смотреть, что я еще тебе подарил.

А в комнате нас ждал очередной Низший. И, похоже, не из местной прислуги, потому что до нашего появления преспокойно сидел на стульчике и, лишь увидев Лоу, поднялся.

— Лара, это мастер Бэр, у него лучшая в Илианэсэ мастерская по производству париков, — представил мне его Лоу. — Парики по человеческой моде делаются только на заказ, это займет некоторое время. Ну а пока мастеру надо снять мерки, определиться с расцветкой и длиной волос. Ты хочешь, чтоб это были фиксированные косы, или чтоб можно было расплетать и делать другие прически?

— А можно?

— Как скажешь, так и будет можно. Единственное — мне придется переводить, мастер тебя не поймет.

Переводить… Подумаешь, какие мелочи. Зато у меня будут волосы, почти настоящие волосы, и их можно будет подолгу расчесывать перед зеркалом, заплетать и расплетать, скользя пальцами по длинным шелковистым прядям. Правда, придется ждать. И мастер не гарантировал, что удастся подобрать тот самый оттенок. Но это не важно, главное — они у меня будут. А потом… ну, когда–нибудь потом, отрастут и свои.

— Ну а пока мы будем ждать наш заказ, — продолжал радовать меня Лоу, — ты можешь поносить один из тех париков, что был сделан в расчете на местных красоток. Мастер привез несколько готовых, полагаю, что–то тебе вполне подойдет.

Да, подошел, и вполне. Волосы, правда, были несколько светлее моих, и с подобной стрижкой я сама себе казалась похожей на мальчика. Но зато теперь я могла без слез смотреть на себя в зеркало. И рассматривать. И любоваться.

— А зачем вампирам парики? — полюбопытствовала я между делом. — Нет, по человеческой моде — это понятно. Как маскарад, забава. А вот такие, обычные?

— Бывают болезни, при которых можно полностью потерять собственные волосы, — ответил Лоу неожиданно печально. — Среди вампиров они, к сожалению, распространены.

— Но у тебя–то, я надеюсь, свои? — почти испугалась я. Я так любила его волосы, его сказочные серебряные кудри, так неужели они — обман?

— У меня свои, — улыбнулся Лоу. — Знаешь, носи я парик, я выбрал бы для себя немного другой оттенок.

— Нет, ты что, это был бы уже не ты! — другой оттенок? Какая глупость, зачем?

— Ты даже и не представляешь, насколько ты сейчас права, малышка. Но лучше расскажи мне о себе. Тебе нравится?

— Да, очень. Очень!

Я и не заметила, как ушел этот лунный. Я крутилась перед зеркалом, и все пыталась понять, идет ли мне эта, внезапно приобретенная прическа, и на кого я больше похожа с ней — на человеческого мальчика или на вампирскую девочку.

— Если не хочешь, чтоб он с тебя сваливался в самые неподходящие моменты, как в пошлом спектакле, надо приклеить, — ворвался в мои раздумья голос вампира.

— Да? А?.. Ну ладно. А чем?

— Мастер оставил клей. И даже кисточку. Помочь?

— Да. Да, конечно.

Время, пока он наносил кисточкой тонкие полоски клея по контуру парика, казалось мне бесконечным. Мне не терпелось вновь одеть… Да я готова была его нитками к собственной коже пришить, гвоздями прибить, лишь бы больше никогда не снимать, не превращаться вновь в уродца, в маленькую загнанную зверушку.

— Спасибо, — прошептала я, вновь почувствовав парик на своей голове, — спасибо тебе, спасибо!

— Носи, маленькая. И больше не плачь.

Я обняла его. И почувствовала, что мне вновь хочется плакать. Но не стала. Ведь он же просил.

— Будем смотреть остальные подарки?

— А есть и еще?

— Неужели ты думала, что я жадный? Иди, смотри. Во–первых, туфельки.

Это были не туфельки, это были босоножки, очень открытые, но с ремешками, плотно охватывающими щиколотку. Видимо — чтоб не свалились в полете. Они были и легкими, и красивыми, и изящными. И размер он угадал идеально. Но ценностью своей с волосами тягаться не могли. Я им радовалась, конечно, но той, остаточной радостью, не покидавшей меня с того момента, как я увидела: я красивая! Я снова теперь красивая!

— Знаешь, я не стал покупать тебе много, — сообщил мне Лоу, глядя, как я вновь кружусь перед зеркалом. Якобы проверяя, не жмут ли мне босоножки (ах, нет, любуясь, любуясь собой любимой!). — Подумал, что тебе будет приятней самой пройтись по магазинам и выбрать, что приглянется.

— А это можно?!

— Сегодня еще нет, слабенькая ты слишком, на одном восторге ведь прыгаешь, силы того гляди кончатся. Но завтра — послезавтра обязательно съездим.

— Правда? Но… у меня же денег нет. Совсем.

— Зато у меня они есть. И я готов променять свои деньги на твои искренние восторги. Кстати, у меня остался для тебя еще один подарок. Смотреть будем?

— Да, разумеется, конечно, — разве подарков может быть много?

Он протянул мне изящно запакованный сверток. Внутри оказалось белье. Такое тонкое, нежное, красивое. Я и ткани–то такие впервые видела. А уж то, как это было все сделано! Нет, не припомнить точно, какое прежде я носила белье, но — не такое, точно не такое. Проще, значительно. И скромнее. И… но сейчас–то на мне вообще никакого нет, вспомнила я, сбрасывая кофточку и притягивая к себе один из шедевров вампирской швейной промышленности.

— С застежкой помочь? — невозмутимо поинтересовался Лоу. Нет, он не стал отворачиваться, сидел и смотрел со спокойным интересом, как я примеряю его покупку.

— Помоги, — после того, как я столько дней без одежды провела, мне, наверно, заново придется стесняться учиться.

Он помог, и так и остался стоять у зеркала за моей спиной, разглядывая вместе со мной, насколько удачно облегает грудь его подарок.

— А одежда делает тебя желанной, маленькая, — неожиданно сообщил мне вампир и, склонившись, тихонько поцеловал в шею. — Особенно такая, — его ладони скользнули мне на грудь, большие пальцы, едва касаясь тонкой ткани, огладили соски.

— Но мне же так не видно! — ласка оставила меня безучастной, а вот то, что он закрыл своими руками все, чем я в данный момент любуюсь, глубоко возмутило.

Он не настаивал. Отошел к окну, чтобы более мне не мешать, дождался, пока я закончу с примеркой, а затем предложил:

— Как насчет того, чтобы немного прогуляться?

— Ну… хорошо. А где мы будем гулять?

— В самом красивом саду этого города, конечно. Где же еще можно гулять с такой потрясающе красивой девушкой?

— Не смейся надо мной, — тихо попросила я. — Ты мне нравился больше, когда не смеялся.

— Так разве ж я смеюсь, маленькая моя? — отозвался он более, чем серьезно. — Ты вчера была такой раздавленной и потерянной, что я испугался, что этого уже не исправить. А сегодня ты радуешься, и в глазах появился свет, быть может, еще не такой яркий, как мне бы хотелось, но теперь я верю, что все будет хорошо. Обязательно. Так ты пойдешь со мной гулять?